Девятый чин ангельский - Ангелы.
Это — самые близкие к нам. Ангелы продолжают то, что начинают Архангелы: Архангелы научают человека узнавать волю Божию, поставляют его на указываемые Богом путь жизни; Ангелы же ведут человека по этому пути, руководят, охраняют идущего, дабы не уклонился он в сторону, изнемогающего подкрепляют, падающего поднимают.
Ангелы столь близки к нам, что отовсюду нас окружают, отовсюду на нас смотрят, за каждым шагом нашим наблюдают, и, по словам св. Иоанна Златоуста, «весь воздух наполнен ангелами»; Ангелы, по словам того же святителя, «предстоят священнику во время совершения страшной Жертвы».
Из числа ангелов Господь, с момента нашего крещения, приставляет к каждому из нас еще особого ангела, который называется Ангелом-Хранителем. Этот Ангел так любит нас, как никто на земле любить не может. Ангел-Хранитель — присный друг наш, незримый тихий собеседник, пресладостный утешитель. Одного лишь каждому из нас он желает — спасения души; к этому все заботы свои направляет он. И если видит нас также заботящимися о спасении, радуется, если же видит нас пребывающими в нерадении о душе своей, скорбит.
Хочешь всегда быть с Ангелом? Бегай греха, и Ангел с тобою пребудет. «Как, — говорит Василий Великий, — пчел отгоняет дым и голубей смрад, так и Хранителя нашей жизни — Ангела отдаляет многоплачевный и смердящий грех». Посему бойся грешить!
Можно ли распознать присутствие Ангела-Хранителя, когда он близ нас и когда отходит от нас? Можно, по внутреннему настроению души своей. Когда на душе у тебя светло, на сердце легко, тихо, мирно, когда ум твой занят богомыслием, когда ты каешься, умиляешься, тогда, значит, Ангел близ есть. «Когда, по свидетельству Иоанна Лествичника, при каком-нибудь изречении молитвы своей почувствуешь внутреннее услаждение или умиление, то остановись над оным. Ибо тогда Ангел-Хранитель молится с тобою». Когда же в душе у тебя буря, в сердце — страсти, ум кичливо надмевается, тогда знай, Ангел-Хранитель отошел от тебя, и вместо него бес подступил к тебе. Скорей, скорей зови тогда Ангела-Хранителя, становись на колени перед иконами, падай ниц, молись, осеняй себя крестным знамением, плачь. Верь, услышит молитву твою Ангел-Хранитель твой, придет, прогонит беса, скажет душе мятущейся, сердцу обуреваемому: «Молчи, престани». И настанет в тебе тишина велия. О, Ангел-Хранитель, храни же всегда нас от бури, в тишине Христовой!
Почему же, кто-либо спросит, нельзя Ангела видеть, нельзя говорить, беседовать с ним так, как беседуем мы друг с другом? Почему не может явиться Ангел видимым образом? Потому, чтобы не устрашить, не смутить нас своим явлением, ибо знает он, как малодушны, боязливы и робки мы перед всем таинственным.
Пророку Даниилу однажды явился видимым образом Ангел; но, послушайте, как рассказывает сам пророк, что было с ним при этом явлении. В двадцать четвертый день первого месяца, — повествует пророк, — был я на берегу большой реки Тигра, и поднял глаза мои, и увидел: вот, один муж, облеченный в льняную одежду, и чресла его опоясаны золотом. Тело его — как топаз, лице его — как вид молнии; очи его — как горящие светильники, руки его и ноги его по виду — как блестящая медь, и глас речей его — как голос множества людей. И смотрел я на это великое видение, но во мне не осталось крепости, и вид лица моего чрезвычайно изменился, не стало во мне бодрости. И услышал я глас слов его; и как только услышал глас слов его, в оцепенении пал я на лице мое и лежал лицем к земле, и онемел, внутренности мои повернулись во мне, и не стало во мне силы, и дыхание замерло во мне (Дан. 10,4-6,8-9,15-16,17). Ангелу потребовалось нарочно ободрять пророка, дабы от страха совсем он не умер. «Даниил, — замечает св. Иоанн Златоуст, — который смущал глаза львов и в человеческом теле имел силу выше человеческой, не вынес присутствия небожителя, но повергся бездыханным». Что же бы с нами, грешными, было, если б вдруг воочию предстал перед нами Ангел, когда и пророк не мог снести светозарного явления его!
Ангел, этимологически, есть «вестник» Господень, но весть может быть передана и формой особого явления Господа. Так, эпизод посещения Авраама тремя странниками (Быт 18) Амвросий Медиоланский, свт. Афанасий I Великий и блж. Августин трактуют как явление Святой Троицы. Со своей стороны, св. Иустин Философ, Тертуллиан, св. Ириней Лионский, Евсевий Кесарийский и свт. Иоанн Златоуст усматривают в этих образах Господа (Второго Лица Троицы) с двумя ангелами. Наконец, сам Авраам воспринял виденное им как трёх ангелов. Этот пример богословие рассматривает не как противоречие, в котором надлежит отличить истину от заблуждения, а как единый, диалектически целостный в своей противоречивости процесс «познания непознаваемого», который проходит человек от эпохи к эпохе. Упоминания об ангелах редки в ветхозаветную эпоху, но учащаются по мере нарастания мессианских ожиданий в позднейшие ветхозаветные времена.
На определённом этапе развития человеческого сознания попытки решения казалось бы, чисто богословской по постановке задачи — осмыслить Бога и ангелов в их единстве — подводит человека к открытию заложенного в самих основах мироздания диалектического единства пары основополагающих философских категорий — сущности и явления. «Сущность является, явление существенно» — гносеологические истоки этой формулы «светской» философии уходят к постановке древней «богословской» задачи.
Отделив явление от сущности, человек открывает для себя (в богословских терминах: ему приходит Божественное Откровение) феномен диалектического, противоречивого единства. Ангельский мир, исходя из положений Ветхого Завета, был создан Богом до сотворения человека. И эта первоначальная, не разделённая ещё совокупность, оказалась внутренне противоречивой. Падение части ангелов, имевшее место до появления человека (Aug. De Gen. XI 14, 16, 19) — момент философского «снятия» этого противоречия, разделения добра и зла — которому предшествует, в ретроспективе, отделение света от тьмы, а в перспективе — Страшный Суд.
«Суд», в смысле осуждения части ангелов на то, чтобы быть исторгнутыми из мира небесного — напоминание человеку и о всемогуществе Бога, сила которого превозмогает любую совокупность других небесных сил (падших ангелов много), и предостережение человеку о возможности быть исторгнутым из числа избранных к жизни вечной.
Вместе с тем, единство Бога и ангельского собора рассматривается как неразрывное: все силы, тщившиеся его разорвать, противопоставить одну часть другой, были преодолены, и тем самым это единство было укреплено ещё до сотворения человека.
Ангелы во всей совокупности (ангельский собор) в своём единстве отличен от рода человеческого, также взятого единое целое. В. Н. Лосский подчёркивает, что если «род человеческий» — это совокупность множества личностей, обладающих одной и той же природой, то ангелы — хоть и наделены личностными характеристиками — единства природы не имеют. «Каждый из них — отдельная природа, отдельный умопостигаемый мир», и потому богослов характеризует их совокупность как гармоническое (а не органическое) единство.