"Мать после Бога первая святыня на свете"!
Мать, ее роль в семье и в духовном мире человека оценивается обществом выше роли отца. Столп семьи - это мать, она - средоточие эмоциональных связей в семье, через нее реализуются отношения между членами семьи. Если отец для ребенка воплощает закон и долг, то мать для него ассоциируется прежде всего с любовью и лаской.
Благословение матери спасает ребенка в самых трудных для него ситуациях - материнское благословение и Божье — одно и то же, но и гнев матери - беспощаден: русские говорят: "Молитва матери со дна моря поднимает, проклятие же потопляет".
Считается, что проклятым матерью ребенком завладевает нечистая сила, которая превращает его в "подменыша" ( у лужичан), в кикимору (у русских).
От поведения беременной матери зависят внешность, характер, здоровье и даже сама жизнь будущего ребенка.
Ухаживая за новорожденным, мать преследует и более дальнюю цель — обеспечить любовь и согласие между детьми, ради этого последы всех детей закапывали в одно место, на всех детей надевали одну и ту же крестильную рубашку, их укладывали в одну и ту же колыбель, например, в Полесье.
Связь мать-ребенок длится всю жизнь. Мать и на расстоянии чувствует грозящую ее ребенку опасность, его боль, и способна даже «брать эту боль на себя». Такая связь сохраняется на всю жизнь и может продолжаться и после смерти: умершая мать приходит с «того света» кормить младенца, ухаживать за ним, она является во сне или «наяву» своим детям, чтобы предостеречь или упрекнуть в чем-то уже выросшее "дитя". Точно так же и умерший ребенок является своей матери.
Жители Волыни считают, что через материальное воплощение нерасторжимой связи матери и ребенка - грудного "молочного родства" (отсюда и вторичное "молочное родство": ребенок-кормилица) от матери (кормилицы) ребенку передаются не только все важнейшие жизненные ценности, но и ее грехи.
Восточные славяне считают, что имя матери, если его выкрикивать в ухо новорожденной девочки, если она не подает признаков жизни, способно ее оживить.
Имени матери приписывают магические свойства. Ее именем у некоторых славян (сербов) нарекали первенца или ребенка, которого хотели спасти от смерти и это имя сохранялось за ним до окончательного имянаречения. С другой стороны, использование имени матери для обозначения ребенка у русских носило уничижительный характер и зачастую указывало на его незаконное происхождение. Наименование ребенка по типу - материн сын или материна дочь (Аринин сын, Параскевина дочь) - в некоторых русских областях было бранным.
В первые дни и месяцы жизни младенца роль матери - быть его главной защитницей от опасностей внешнего мира, от влияния нечистой силы и враждебно настроенных к нему людей. В белорусском Полесье считается, что чужой младенец - прямая угроза для собственного ребенка и, если собственный ребенок умирает, то мать должна поститься, чтобы Господь отомстил матери другого младенца, виновного, как она считает, в его гибели.
На матери лежит забота о здоровье ребенка, она его обихаживает, она же занимается его лечением, причем в самых серьезных случаях она «перераживает» ребенка, т. е. имитирует роды.
Однако, в некоторых случаях, мать из защитницы может стать угрозой для своего ребенка. И поэтому в одном из полесских вариантов обряда пострижения ей не разрешают стричь ребенка, потому что она может «укоротить» ему жизнь.
Важным ритуалом, оформляющим окончательное расставание матери и ребенка, является отлучение от груди, когда от материнского молока ребенок переходит к пище, символически соотносящейся с отцом, - к хлебу.
Быть матерью означает не просто произвести на свет ребенка, но и вырастить, воспитать его: "Умел дитя родить, умей и научить".
Обычно мать одинаково ухаживает, кормит-поит своих детей обоего пола, но когда они подрастают, то она она больше времени посвящает воспитанию дочерей, и получается "Jaka matka, taka córka" (польское "Какая мать, такая и дочь").
Особая близость между матерью и дочерью отражается и в обычае заворачивать девочку в материнскую одежду, ее одежда, по славянским поверьям, передает девочке все лучшие качества матери. Считается, что по женской линии передаются и магические знания от матери к дочери или через поколение - от бабушки к внучке. От поведения матери зависит, как сложится женская судьба дочерей, неразрывно связанная с правильным функционированием организма. Мать должна заметить наступление первых месячных у дочери и сообщить это женской половине села или деревни.
В некоторых областях (Бресткой губ.), в субботу женщины не сновали (не готовили нити основы для тканья), чтобы у их дочерей не было месячных в день свадьбы. Вятичи объясняли "девичью немочь (бледную немочь) у девушки - сироты по матери тем, что мать "унесла краски в землю", т. е. умерла во время месячных дочери.
Мать была ответственна и за целомудрие дочери. Если в первую брачную ночь оказывалось, что невеста не девственна, то жених и его семья обвиняли именно мать невесты, и ей же доставались хвала и почести в случае честности молодой.
Роль матери велика и в правильном физическом развитии и нравственности сыновей. У западных славян (в Македонии) матери прибегали к разного рода магическим приемам, чтобы контролировать половую жизнь несовершеннолетнего сына, например, завязав у него на поясе три узла со словами: "Синко Ване, матка те вржуе, матка же те одврже" (Сынок Ваня, мама тебя завязывает, мама тебя развяжет), она возвращает ему его мужскую силу уже при венчании.
Но излишняя роль матери в воспитании сына считается нежелательной, такой мальчик - предмет насмешек, русские его обзывают "маменькиным сынком, матушкиным запазушником, маткичем, матковичем" (вологодское - "сын, похожий на мать, сын, любимый матерью") у сербо-хорватов такой сын - "Momepuh" ("'сын, имеющий характерные черты матери, избалованный ребенок").
После свадьбы дочерей или сыновей статус матери меняется: она выполнила свой материнский долг, свое основное призвание, особенно, после свадьбы последнего ребенка.
Если дочь умерла до свадьбы, то считается, что женщина не выполнила своей миссии и теперь она должна каждый год, когда на земле пребывают русалки, вывешивать наряды своей дочери (ее приданое) . Так делали восточные славяне.
Обе матери должны благословить молодых, если мать невесты умерла, то за ее благословением надо сходить на могилу, так как без материнского ведома и напутствия молодая будет несчастлива в браке.
Роль матери жениха отличается от роли матери невесты. Отличается их статус и поведение. Брак детей ставит их в разное положение. Положение матери жениха, как хозяйки дома, оказывается под угрозой. В обязанности матери жениха входит встреча молодой и символическое приобщение невестки к ее новой роли, так, например, на Брянщине она передает молодой свои рабочие инструменты, ухват, кочергу, т.е. уступает стратегически важное место в доме перед печью, говоря ей: "Занимай мае место, тапи, гатоу!" Появление невестки в доме у печи-очага очень символично для свекрови - это означает не только конец детородного периода для нее, но и в более широком смысле - приближение конца. На Украине, Волыни, Подолии считается, что одного взгляда молодой на печь достаточно, чтобы извести свекровь. Свекровь снимала с невесты свадебный венок или свадебное покрывало, этим она окончательно придавала невестке облик замужней женщины. Она же свидетельствовала о честности молодой после первой ночи. Новобрачные в конце свадьбы навещали родителей молодой или, наоборот, те посещают молодую семью.
Смерть матери считается величайшим несчастьем для всей семьи. У русских говорят: "Отца нет- полсироты! Матери нет - круглый сирота", у белорусов - "Маці умерла, то й бацько ослеп", у сербов - "Ко нема матке, нема никого" (У кого нет матери, нет никого), поэтому многие приемы воспитания детей апеллировали к угрозе сиротства, так, например, под этим предлогом ("мать умрет") ребенку не разрешали убивать лягушек, ящериц, ласточек, ходить в одном ботинке и т. д.
Пол ребенка может влиять на восприятие матери в семье и в ее окружении - особым почетом пользуется женщина, чей первенец - мальчик. В Мазовии для мужа это служит доказательством сохраненной до свадьбы невинности.
У восточных славян мать мальчика имела особый статус: у белорусов (в Слонимском у.) считалось, что женщина, родившая только сыновей, не утратила невинности, украинцы называют женщину "молодицей", а не "бабой", пока она не родила дочери. Матери мальчика приписывался дар целительницы, например, в Закарпатье она могла лечить ячмень. В Черногории жена, без мужского потомства, кстати, так же как и бездетная, могла быть выгнана мужем.
Восприятие женщины сообществом зависело и от того, были ли живы ее дети. При высокой детской смертности практически в каждой семье были дети, умершие в малолетстве (укр. "Нэма тое мамки, шоб нэ було у ямки").
Отношение к матери, похоронившей ребенка, было противоречивым: с одной стороны, она могла считаться безгрешной (в Житомирской обл.), почти святой, подобно Аврааму принесшего богу своего первенца. Македонцы про смерть первенца говорят: "То пошло на Господа курбан" (это принесли Господу жертву). Русские - "Первый сын Богу, второй царю, третий себе на пропитание".
С другой стороны мать в этом случае обвиняли в том, что она «паёчку дзіцячу з'ела» (белоруское), "дитячу долю взяла" (украинское). Особенно велика была ответственность матери за смерть детей некрещеных.
Повсюду в славянском мире смерть ребенка накладывала на мать пожизненные обязанности:
- она не имела права есть фрукты и ягоды, пока они не будут освящены на Вознесение (сербское), Ивана Купалу (чешское, закарпатское), Русалку свету Петку (26.VII у сербов), св. Анну (26.VII у чехов), Петра и Павла (29.VI у сербов), Спаса (6.VIII у восточных славян), Успение (15.VIII), в противном случае ее ребенок будет лишен их на "том свете". Подобный запрет распространялся и на другие продукты: молоко, сыр, баранину не ели вплоть до дня св. Георгия (23.IV у сербов).
- матери, похоронившей ребенка, запрещались некоторые ритуальные функции, но при этом перед ней открывались новые. Так в Сербии матери, похоронившие первенца, играли важную роль в организации похорон в селе.
- горе матери, потерявшей ребенка, подвергалось строгой цензуре, т. к. на ней лежит ответственность за благополучие всего рода. Она не имеет права ни оплакивать ребенка, иначе он утонет в ее слезах, ни провожать на кладбище, особенно если умерший - первенец, в противном случае будут умирать и другие дети.
Многодетная мать также вызывает противоречивые чувства у окружающих. С одной стороны, идеал традиционной семьи предполагает многочадие: "У кого детей много, тот не забыт от Бога", поэтому мать большого семейства пользуется уважением и ей доверяются почетные функции - начать уборку нового урожая, сорвать первое яблоко (чешское).
С другой стороны - в силу жизненных трудностей, с которыми сталкивается большая семья, бытует убеждение, что многодетность посылается Богом за грехи (вологодское) или что она - результат колдовства, такая мать рожает и за себя и за других. Ее награждают презрительными кличками: возилёнка, распустеха, носучка, кладунья, кладуха, кролиха, дзетоводуха, саранчея, воучиха, свиноматка, поросячка. Таким образом, многодетность считается признаком звериного, а не человеческого поведения. У южных славян большим почетом пользуется мать близнецов.
Матери посвящены праздники родильного цикла и календарного циклов, так у сербо-хорватов во второе воскресенье перед Рождеством празднуют "Материте". Матери поклоняются Богородице (обще-славянское), св. Анне, св. Варваре, св. Параскеве, у хорватов кормящие матери молятся св. Антонию Падуанскому.
В фольклоре, сказках, балладах, песнях мать - фигура двузнаковая. С одной стороны, она - спасительница своего ребенка, готовая отдать за него жизнь, однако ее самоотверженности не всегда бывает достаточно, чтобы отнять ребенка у смерти. Покойная мать дает добрые советы дочери, которые помогают ей спастись, например, от сексуальных притязаний отца ("Свиной чехол"), справиться с работой и попасть на бал ("Золушка"). Однако в семье мать не всегда действует на благо ребенка, например, в одной украинской сказке мать, спасаясь от жары, обещает отдать свою еще не рожденную дочь замуж за ветер.
В некоторых вариантах сюжета "Жена ужа" мать девушки убивает своего зятя-ужа. В сказках «Дочь повара» и «Звериное молоко» мать, сговорившись с любовником, избавляется от дочери и от сына, отправляя их в лес. Однако чаще роль злой матери-вредительницы в сказках передается мачехе, которая воплощает все темные стороны персонажа матери: например, мачеха-убийца ("мать меня убила, отец меня съел»), мачеха-колдунья ("Царевич чудовище") пытается извести падчерицу ("Волшебное зеркальце"), облагодетельствовать свою дочь за счет падчерицы ("Подмененная жена", "Мать-рысь", "Мачеха и падчерица", "Золушка").
Реже ее жертвой оказывается пасынок ("Незнайко"). Трагические семейные конфликты еще более характерны для жанра баллады. В их основе лежит неприятие свекровью невестки, которое оборачивается клеветой, превращением жены сына, например, в дерево или животное, убийством, совершенным или спровоцированным матерью мужа.
Широко распространен также мотив горя матери во множестве легенд о происхождении растений, водоемов и т. п., мотив материнского проклятия, причем эти мотивы могут объединяться.
Если символическим выражением отцовства считается кровь, передаваемая ребенку, то материнство в большей степени соотносится с утробой: обозначение детей одной матери как единоутробных (рус. диалектальное - однобрюхие и диалектальное однобрюшники "близнецы"), а детей отца как единокровных. Отсюда и обозначения матки: украинское матиця, болгарское майка, матка, болгарское, македонское, сербо-хорватское матерща, словенское maternica, польское macico и др.
Поскольку материнство выражает наиболее глубокие и тесные связи между людьми, термин мать выступает основой в системе "символического" родства по крещению:
- русское: мата крестная, мати, матка, матушка, мамаша, маманька-кресна, украинское: хрещена мати, белоруское: матуся, польское: matka chrzestna,
- по грудному вскармливанию: восточно-славянское мамка, сербо-хорватское - помазка, матка по млщеку, mliječna máti,
- а также во время отдельных обрядов:
- на свадьбе - украинское весільна мати,
- при "продаже" больного ребенка: русское - закупленая мать, украинское - купована мати,
- на посиделках, супрядках: украинское - досвітчана мати "хозяйка дома, в котором собираются девушки" и др.
Это слово проецируется и на животный мир, где мать обозначение производящей самки, например у пчел, у домашнего скота. В ботанической терминологии производные от мать обозначают женские особи, дающие семена, например, конопли: полеское - матки, польское - maciorky; белоруское - матярка "семенная картофелина". Для славян характерно представление о трех матерях человека — родной матери, Богородице и матери-сырой земле, это отражено в устной, и в письменной традициях.
Родная земля, земля предков соотносится с образами отца (отечество) и матери: словенское - materina zemlja, matičná deżela. Образ родины-матери есть у всех славян: чешское - materina, matka vlast, восточно -лужичанское - maćerina, словенское - maternica, máti domovina, matičná dežela, русское - "Родимая сторона — мать, чужая — мачеха". При этом объем понятия родины-матери может варьироваться: от города (матушка Москва, Одесса-мама, у чехов - zlata matka Praha), реки (матушка Волга) до страны (Русь-матушка, словенское - biti sin slovenské matere "быть словенцем") и шире — всего славянского мира - máti Slaua "славянский мир, славяне"). Эта идея принадлежности к одной семье, к одной общности зиждется и на таком важнейшем концепте, как родной язык, который также обращается к образу матери: украинское - матерня мова, польское - macierzyna, чешское - matersky jazyk, mateřština, словацкое - maťcrinská reč, сербско-хорватское - маіезик, словенское - maíerni jezik, materinščina и т. д.
Источник:
Славянские древности. Т. 2
Статья Г. И. Кабаковой.